Неточные совпадения
Но на шестой день, когда кучер вернулся без него, она почувствовала, что уже не в силах ничем
заглушать мысль о нем и о том, что он там делает.
Первое время женитьба, новые радости и обязанности, узнанные им, совершенно
заглушили эти мысли; но в последнее время, после родов жены, когда он жил в Москве без дела, Левину всё чаще и чаще, настоятельнее и настоятельнее стал представляться требовавший разрешения вопрос.
Хлебники, лавки запертые, ночные извозчики, дворники, метущие тротуары, мелькали в его глазах, и он наблюдал всё это, стараясь
заглушить в себе мысль о том, что ожидает его и чего он не смеет желать и всё-таки желает.
И хотя он всех их любил, ему немного жалко было своего Левинского мира и порядка, который был
заглушаем этим наплывом «Щербацкого элемента», как он говорил себе.
— Да, папа, — отвечала Кити. — Но надо знать, что у них трое детей, никого прислуги и почти никаких средств. Он что-то получает от Академии, — оживленно рассказывала она, стараясь
заглушить волнение, поднявшееся в ней вследствие странной в отношении к ней перемены Анны Павловны.
Уж не раз испытав с пользою известное ему средство
заглушать свою досаду и всё, кажущееся дурным, сделать опять хорошим, Левин и теперь употребил это средство. Он посмотрел, как шагал Мишка, ворочая огромные комья земли, налипавшей на каждой ноге, слез с лошади, взял у Василья севалку и пошел рассевать.
Как убившийся ребенок, прыгая, приводит в движенье свои мускулы, чтобы
заглушить боль, так для Алексея Александровича было необходимо умственное движение, чтобы
заглушить те мысли о жене, которые в ее присутствии и в присутствии Вронского и при постоянном повторении его имени требовали к себе внимания.
И так же как прежде, занятиями днем и морфином по ночам она могла
заглушать страшные мысли о том, что будет, если он разлюбит ее.
Тут он пустился в длинную диссертацию о том, как неприятно узнавать новости годом позже — вероятно, для того, чтоб
заглушить печальные воспоминания.
Пробираюсь вдоль забора и вдруг слышу голоса; один голос я тотчас узнал: это был повеса Азамат, сын нашего хозяина; другой говорил реже и тише. «О чем они тут толкуют? — подумал я. — Уж не о моей ли лошадке?» Вот присел я у забора и стал прислушиваться, стараясь не пропустить ни одного слова. Иногда шум песен и говор голосов, вылетая из сакли,
заглушали любопытный для меня разговор.
Он не договорил и зарыдал громко от нестерпимой боли сердца, упал на стул, и оторвал совсем висевшую разорванную полу фрака, и швырнул ее прочь от себя, и, запустивши обе руки себе в волосы, об укрепленье которых прежде старался, безжалостно рвал их, услаждаясь болью, которою хотел
заглушить ничем не угасимую боль сердца.
— Давай…те, — сказал я в то время, когда музыка и шум могли
заглушить мои слова.
Сверх того, я испытывал какое-то наслаждение, зная, что я несчастлив, старался возбуждать сознание несчастия, и это эгоистическое чувство больше других
заглушало во мне истинную печаль.
Видел ли он, как валится за борт человек, приказывал ли повернуть на другой галс или,
заглушая ветер, звал боцмана?
Вскоре я выздоровел и мог перебраться на мою квартиру. С нетерпением ожидал я ответа на посланное письмо, не смея надеяться и стараясь
заглушить печальные предчувствия. С Василисой Егоровной и с ее мужем я еще не объяснялся; но предложение мое не должно было их удивить. Ни я, ни Марья Ивановна не старались скрывать от них свои чувства, и мы заранее были уж уверены в их согласии.
Швабрин упал на колени… В эту минуту презрение
заглушило во мне все чувства ненависти и гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
Налево, за открытыми дверями, солидные люди играли в карты на трех столах. Может быть, они говорили между собою, но шум
заглушал их голоса, а движения рук были так однообразны, как будто все двенадцать фигур были автоматами.
Но голос его
заглушил густой и мрачный бас высокого человека с длинной шеей...
— Делают революцию, потом орут, негодяи, — защищай! — кричал поручик; офицер подошел вплотную к нему и грозно высморкался, точно желая
заглушить бешеный крик.
Он тоже начал смеяться, вначале неуверенно, негромко, потом все охотнее, свободней и наконец захохотал так, что совершенно
заглушил рыдающий смешок Лютова. Широко открыв волосатый рот, он тыкал деревяшкой в песок, качался и охал, встряхивая головою...
— Я — не лгу! Я жить хочу. Это — ложь? Дурак! Разве люди лгут, если хотят жить? Ну? Я — богатый теперь, когда ее убили. Наследник. У нее никого нет. Клим Иванович… — удушливо и рыдая закричал он. Голос Тагильского
заглушил его...
Всюду ослепительно сверкали огни иллюминаций, внушительно гудел колокол Ивана Великого, и радостный звон всех церквей города не мог
заглушить его торжественный голос.
Самгин постоял в саду часа полтора и убедился, что средний городской обыватель чего-то побаивается, но обезьянье любопытство
заглушает его страх. О политическом значении события эти люди почти не говорят, может быть, потому, что не доверяют друг другу, опасаются сказать лишнее.
— Эх, дубинушка, ухнем! — согласно и весело подхватывали грузчики частым говорком, но раньше, чем они успевали допеть, другой запевала, высокий, лысый, с черной бородой, в жилете, но без рубахи, гулким басом
заглушал припев, командуя...
«В провинции думают всегда более упрощенно; это нередко может быть смешно для нас, но для провинциалов нужно писать именно так, — отметил Самгин, затем спросил: — Для кого — для нас?» — и
заглушил этот вопрос шелестом бумаги.
Самгину казалось, что становится все более жарко и солнце жестоко выжигает в его памяти слова, лица, движения людей. Было странно слышать возбужденный разноголосый говор каменщиков, говорили они так громко, как будто им хотелось
заглушить крики солдат и чей-то непрерывный, резкий вой...
Как-то вдруг все запахи
заглушил одеколон, а речь Пыльникова покрылась надсадным кашлем и суровой, громко сказанной фразой...
В ее изумлении Самгин не нашел ничего лестного для себя, и она мешала ему слушать. Человек с напудренным лицом клоуна, длинной шеей и неподвижно вытаращенными глазами, оглядывая людей, напиравших на него, говорил негромко, но так, что слов его не
заглушал ни шум отодвигаемых стульев, ни возбужденные голоса людей, уже разбившихся на маленькие группки.
Она не требовала поощрений, ее не сильный, тонкий, но горячий голосок ввинчивался в шум, точно буравчик, и ворчливые, вполголоса, реплики Хотяинцева не
заглушали его.
Прежде всего хорошо было, что она тотчас же увела Клима из комнаты отца; глядя на его полумертвое лицо, Клим чувствовал себя угнетенно, и жутко было слышать, что скрипки и кларнеты, распевая за окном медленный, чувствительный вальс, не могут
заглушить храп и мычание умирающего.
Недалеко взвилась, шипя, ракета и с треском лопнула,
заглушив восторженное ура детей. Затем вспыхнул бенгальский огонь, отсветы его растеклись, лицо Маракуева окрасилось в неестественно белый, ртутный цвет, стало мертвенно зеленым и наконец багровым, точно с него содрали кожу.
Он сказал несколько слов еще более грубых и
заглушил ими спор, вызвав общее смущение, ехидные усмешки, иронический шепот. Дядя Яков, больной, полулежавший на диване в груде подушек, спросил вполголоса, изумленно...
Пред Самгиным встал Тагильский. С размаха надев на голову медный шлем, он сжал кулаки и начал искать ими карманов в куртке; нашел, спрятал кулаки и приподнял плечи; розовая шея его потемнела, звучно чмокнув, он забормотал что-то, но его
заглушил хохот Кутузова и еще двух-трех людей. Потом Кутузов сказал...
Круг вращался быстрее, ноги шаркали слышней и
заглушали голос Захария.
Потребовалось усилие — хотя и небольшое — для того чтоб подойти к брату. Ковер и мягкие зимние туфли
заглушали шаги, и Дмитрий обернулся лишь тогда, когда брат произнес...
«Что она — бредит?» — подумал Самгин, оглядываясь, осматривая маленькую неприбранную комнату, обвешанную толстыми драпировками; в ней стоял настолько сильный запах аптеки, что дым табака не
заглушал его.
Последнее слово
заглушил Лютов, отворив дверь.
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая ею, он тоже что-то кричал, но парень в шубе, пытаясь схватить его пьяной рукою,
заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Бойкий голосок его не
заглушал сердитого баса лысого старика...
Пошли не в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его
заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали в окнах домов, точно в ложах театра, смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал в хвосте демонстрации, потому что она направлялась в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых людей была в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
— Бр-раво-о! — кричала публика,
заглушая звонкий, развеселый голосок.
Его слова
заглушил чей-то крик...
— Он хотел. Но, должно быть, иногда следует идти против одного сильного желания, чтоб оно не
заглушило все другие. Как вы думаете?
— Врешь ты, Солиман, — громко и грубо сказал Иноков; он и еще сказал что-то, но слова его
заглушил другой голос...
Публика молча разглядывала ее в лорнеты и бинокли; в тишине зала ныли под сурдинку скрипки, виолончели, гнусавили кларнеты, посвистывала флейта, пылающий огнями зал наполняла чувственная и нарочно замедленная мелодия ланнеровского вальса, не
заглушая сентиментальную французскую песенку, которую мурлыкала Алина.
В небе басовито и непрерывно гудела медь колоколов,
заглушая пение многочисленного хора певчих.
Должно быть, потому, что он говорил долго, у русского народа не хватило терпения слушать, тысячеустое ура
заглушило зычную речь, оратор повернулся к великому народу спиной и красным затылком.
Но голос Тагильского трудно было
заглушить, он впивался в шум, как свист.
— Надо бежать, уходить, — кричал Самгин Туробоеву, крепко прижимаясь к забору, не желая, чтоб Туробоев заметил, как у него дрожат ноги. В нем отчаянно кричало простое слово: «Зачем? Зачем?», и,
заглушая его, он убеждал окружающих...
Уже светало; стекла окон посерели, шум дождя
заглушало журчание воды, стекавшей откуда-то в лужу. Утром Самгин узнал, что Никонова на рассвете уехала, и похвалил ее за это.